Крымское солнечное затмение

Подробности

Опубликовано 10.08.2018 19:50

нарастает реванш девяностых и тянет страну в жуткое прошлое, в липкое болото безвременья

Возвращение Крыма России было, как чудо, как восход солнца. Это была пора ликования. Народ, прозябавший в сумерках, возвысился духом, воскрес. Народ-подранок, у которого с девяносто первого года всё только отбирали, мучили его, казнили, корили, вновь обрёл русский цветущий Крым, он обрёл своё будущее, он вновь стал народом-мечтателем. Ещё не было моста, соединяющего континентальную Россию с полуостровом, а крымский мост между народом и властью, преодолев пропасть, был воздвигнут в одночасье, как в сказке. Началась новая русская эра. Государство Российское повенчалось с Крымом, пало на колени перед алтарём в Херсонесе, оросило своё обгорелое измождённое лицо черноморской живой водой. Крымская светлая буря понеслась на Украину. Русское восстание вспыхнуло на Донбассе, и ополченцам, идущим на Мариуполь, мечтающим о Харькове, Одессе, Днепропетровске, озаряло путь крымское солнце.

Крымское светило потускнело, покрылось копотью, крымское солнце стало угасать. Хотя крымский мост во всей красе соединил две кромки Керченского пролива, мост между властью и народом зашатался, дал трещины, просел на своих опорах.

Чем затуманилось солнце Крыма? Что вновь влило в народную душу печали и скорби? Было загублено русское восстание в Новороссии, был остановлен порыв, предвещавший русское возрождение. Великий реванш был затоптан, ошельмован. Спущена в сточную канаву восхитительная идея Новороссии, мечта о справедливости и гармонии. Ополченцы под красными знамёнами сражались за Царствие Небесное. Порыв ополченцев к Мариуполю был прерван, а готовые к восстанию Харьков, Одесса, Днепропетровск, Николаев были отданы под пяту службы безопасности Украины, которая затоптала и забила насмерть животворные русские всходы.

Красный конь русского восстания на Донбассе был пойман в стальные тенёта минских соглашений и нормандского формата. Народ, мечтавший о возрождении Родины, ожидавший рывка и развития, выкликавший русское чудо, которое должно было принести в Россию после 1991 года долгожданные радость, красоту и творчество, этого рывка не дождался, ожидания были обмануты.

Обманутая народная душа стала смотреть на власть угрюмо, исподлобья. Вместо новых заводов, скоростных дорог, благополучия и благоденствия, наступили тощие и скудные дни, кажущиеся бесконечными, когда продолжают гнить городки и селения, закрываются заводы, безработные люди бродят вокруг ржавых цехов, пьют из горла, булькая небритыми кадыками. Бедность, тусклая, серая, с мышиными шелестами, расползается по стране, превращая все радостные краски в серое пятно, в котором нет места молитве и чуду, а только борьба за выживание.

Бедность народа сопровождается непомерным богатством бриллиантовых избранников, алчных и бесчестных миллиардеров. Несправедливость и неправедность жизни воспринимается народом как страшная болезнь. Народ ропщет, тоскует, подчас ненавидит. Солнце Крыма покрыла тусклая муть, словно оно светит сквозь закопчённое стекло. Великое чаяние о справедливом бытии и благодатном обществе в который раз было попрано, не находит своего воплощения.

Пенсионная реформа, стреляющая в неимущих. Система "Платон", обирающая дальнобойщиков. Непомерные налоги, которые должны пополнить скудеющий бюджет. При этом гигантские деньги уплывают из России, иссушают бюджет, питают враждебные цивилизации. По-прежнему народное хозяйство России изъедено червями, оно устроено так, что народный труд, богатые недра служат не России, а заморским империям. Русские чувствуют себя подножным кормом для заморских динозавров, которые воспринимают Россию как добычу, откуда выхватывают самые лакомые куски. Россию покрыли настилом из тяжеловесных брёвен, на которых пируют захватчики.

Нарастает реванш девяностых. Тень Ельцина, как туча, закрывает крымское солнце. Как призраки прошлого Юмашев, Татьяна Дьяченко, Наина Иосифовна, Ельцин-центры, которые плодятся, как ядовитые синюшные грибы. Всё это тянет страну в жуткое прошлое, в липкое болото безвременья. Это раздражает, тревожит, рождает смятения, множит экстремистские группы, пьянит шальные головы миражами революций и бунта. В России вновь нарождается смута. Власть закупоривает её арестами, подавлениями, но она, как угарный газ, сочится из сотен щелей, повергая ослабевшие души в обморок.

Российское общество деформировано. Эти деформации, невидимые при слепящем свете крымского солнца, теперь, в сумерках, стали явственны и губительны. Их придётся исправлять, общество придётся чинить, извлекать из него изношенные ненужные детали, оснащать новыми элементами, новыми связями, новым топливом, толкающим государственную машину вперёд.

В указах президента говорится об инфраструктурных проектах: о мостах, железных дорогах, шоссейных трассах, об аэродромах и портах. Это должно соединить и скрепить Россию, увеличить её экономическую мощь, дать выход индустриальным энергиям. Но инфраструктурные проекты и изменения необходимо совершать и внутри социума. Соединить распавшиеся в нём элементы. Пробить тромбы, закупорившие связи между отдельными народными группами, между отдельными элементами власти, между народом и государством. Эти инфраструктурные изменения неизбежны. Их нужно осмыслить, продумать, подготовить генплан. Потребность в таком плане велика — потребность в чертёжниках, проектантах, открывателях, фантазёрах, носителях новых идей.

Новый социализм вызревает в недрах русского сознания. Социализм, который исследует причины краха, случившегося в социалистическом двадцатом веке. Социализм, провозглашающий божественную справедливость, исключает чудовищное пролитие крови, непомерное насилие, с помощью которых Россию толкнули в социалистическую эру, и народ шагнул в социализм, прихватив с собой берцовые кости и пробитые черепа своих соотечественников.

Божественная справедливость — это восхитительная утопия, которая вносит гармонию в жизнь людей, в государственные институты, в города и машины, в отношения звёзд и цветов. Божественная справедливость — это религия русской мечты. Из человека изгоняется зверь, в нём всё меньше зверя и всё больше человека, в человеке прирастает человек, а в человечестве — человечность.

Если человеку мешают взращивать в себе человека, ставят препоны, то в человеке случается бунт. Если бунт человека подавляется государством, запечатывается тюремной камерой, судебными процессами, усилием национальных гвардейцев, если бунт человека не находит выхода вовне, он направляется внутрь. Человек бунтует против себя, в человеке разверзается бездна, о которой писал Достоевский. В этом страшном подполье начинает плодиться зло, в человеке рождается Невзоров, в человеке происходит расчеловечивание. Эти явления рассматривают богословы и философы. Эти постулаты понимают социальные инженеры и управленцы. Эти постулаты понимают самые просвещённые представители власти. Когда этими постулатами и прозрениями овладеет президент Путин, великое крымское солнечное затмение прекратится, чёрная тень уйдёт, и вновь в лазури воссияет светило.

Рис. Геннадия Животова. "Скачки на русских головах"
Александр Проханов
Источник: http://zavtra.ru/blogs/krimskoe_solnechnoe_zatmenie

Наша память нас не оставит в беде

Подробности

Опубликовано 22.12.2017 21:15

У Украины нет оснований считать Крым своей землёй, уверены в Госдуме

В последнюю пленарную неделю, 22 ноября 2017 года, депутаты сняли с рассмотрения возвращённый в 1995 году Президентом Борисом Ельциным без рассмотрения законопроект «О приостановлении одностороннего сокращения и об обеспечении содержания Черноморского флота».

Казалось бы, что за событие? Все уже хорошо знают, что Государственная Дума VII созыва с первых дней своей работы принялась расчищать авгиевы конюшни, снимая с рассмотрения накопившиеся за четверть века обездвиженные законопроекты. Многие из них, принятые в первом и даже втором чтении, или не принятые вовсе, отлёживались в «долгом ящике» из-за изменения русла законодательных работ, сделавшего их принятие несовместимым с более удачливыми товарищами. Многие, вдохновлявшие депутатов прежних созывов, потеряли свою актуальность.

Конечно, уже нет никакой нужды запрещать сокращение Черноморского флота, который вернулся в родную гавань вместе с Крымом и Севастополем. Но, выступая 22 ноября в Государственной Думе, я сказал, что если бы законы, как и ораторов, награждали аплодисментами, то имело бы смысл поприветствовать уходящий в небытие законопроект «О приостановлении одностороннего сокращения... Черноморского флота», который депутаты первой Государственной Думы приняли дважды. После того как его отклонил Совет Федерации, первая Государственная Дума приняла его вторично, преодолев наложенное вето. Борис Ельцин, просыпавшийся утром с мыслью «что бы ещё такого сделать для Украины?», в нарушение всех норм и правил отказался подписать вторично принятый закон и вернул его Думе. Но свою роль опальный закон продолжал играть, предостерегая запутавшуюся в 90-е годы в трёх соснах российскую власть от слишком беспечного отношения к проблемам Черноморского флота, Севастополя и Крыма. Я был автором и инициатором принятия этого закона вместе со своими коллегами по Комитету по делам СНГ и связям с соотечественниками первого состава. В первой Государственной Думе в 1995 году нами была создана специальная депутатская Комиссия по Черноморскому флоту. Хорошо помню, что у нас были вполне конкретные причины для вторжения в тянувшиеся годами переговоры по его разделу между Россией и Украиной. На всех этапах этого процесса украинские партнёры применяли одну и ту же тактику: выторговывали у российской стороны уступки авансом, а затем уходили от договорённостей, выдвигая всё новые и новые претензии. «Отдайте нам все пункты базирования Черноморского флота за пределами Крыма — для российского флота Крыма будет достаточно!». Отдали. «Отдайте нам запасной командный пункт и базу в крымском Донузлаве — вам с лихвой хватит Севастополя!». Отдали. Наконец, «почему бы ВМС Украины и Черноморскому флоту России не базироваться в Севастополе совместно?». И на это вынуждены были пойти переговорщики, подчиняясь команде Бориса Ельцина и Виктора Черномырдина. Потому что на всех этапах переговорах «за Украиной стоит Запад», как признался в 1999 году в Совете Федерации тогдашний министр иностранных дел Игорь Иванов.

Так было. В таких условиях развертывалась Третья Севастопольская оборона, в которой вместе с моряками Черноморского флота, гражданами города-героя Севастополя, представителями русской общины Крыма принимали участие неравнодушные к их судьбе политические и общественные деятели России, в том числе депутаты Государственной Думы всех прошлых созывов. Именно в 90-е годы город Москва и другие российские регионы пришли на выручку Черноморскому флоту, финансировали за государство его содержание, тратили на ремонт и достройку его кораблей собранные своими налогоплательщиками средства. И хотя нас обзывали «маргиналами», объявляли «персонами нон грата», депортировали при каждом удобном случае власти Украины, все вместе мы не дали России забыть о Севастополе и Крыме, а Севастополю и Крыму — потерять надежду на возвращение. Закон 1995 года — долгожитель в законопроектной базе Государственной Думы — тоже внёс свой личный вклад в приход «Крымской весны» в 2014 году.

Пренебрегать памятью — глупость, если не преступление. Перефразируя Высоцкого, «наша память нас не оставит в беде». Вот сейчас, не только за рубежом, но и в ходе предвыборных дискуссий в нашей стране нашему обществу навязывают полемику о возвращении Крыма в Россию в 2014 году. Лозунг «Россия забрала нашу землю!» находит своего покупателя не только на Украине. На Украине же он лежит в основе официальной государственной русофобии. Мы же официально на эту тему не дискутируем — Крым вернулся и точка.

Я предлагаю перевести разговор на другую тему: «А на каком основании Украина вообще вправе считать Крым своей землей?» Уходить от такого обсуждения нам не нужно и не должно — ведь правда на нашей стороне. Крым на незаконном основании пребывал в составе Украины до 1991 года и после. Из-под конструкции «у нас забрали родную землю» нужно выбить подпорку — незаконное решение о передаче Крымской области в состав УССР в 1954 году.

Это было решение узкопартийной верхушки. Президиум Верховного Совета СССР, который проштамповал этот акт, не обладал такими полномочиями по действовавшей тогда Конституции. Никто и не думал, в отличие от 2014 года, проводить по этому поводу референдум. Моего отца и мать не спрашивали — передавать ли обильно политый кровью наших предков кусок российской территории Украине?

Нужно довести дело до конца и вслед за Верховным Советом РСФСР, принявшим в 1992 году такое Постановление, законодательным путём отменить как несоответствующие даже тогда нормам права решения 1954 года о передаче Крыма Украинской ССР. Признать их не порождающими правовых последствий с самого момента их принятия и не имеющими юридической силы. Мы, и только мы можем забить этот осиновый кол в вурдалака 1954 года: Россия — правопреемник СССР, а значит, обладает не только правом платить за него все долги, но и юридической возможностью править и отменять принятые в СССР решения.

Я вижу в отмене акта 1954 года серьёзный политический и пропагандистский козырь. Я только сказал об этом в Крыму, а противники уже переполошились. На Украине уже нашлись юристы, которые рассказывают, что решение 1954 года было верхом юридического совершенства. Вот пусть они это и доказывают, особенно на Западе. А мы напомним, что в стране была тоталитарная система, прошёл всего год со смерти Сталина, и люди были лишены возможности протестовать. Но в Крыму они боролись против своей украинской прописки все 23 года незаконного пребывания в составе независимой Украины.

Признав решения 1954 года не имеющими законных правовых последствий, мы должны будем в будущем году отменить как противоречащую этому и самой нашей Конституции ту статью узаконенного в 1999 году Договора «О дружбе, сотрудничестве и партнёрстве между Российской Федерацией и Украиной», которая по факту подразумевает признание Крыма и Севастополя частью Украины. И сделать это надо будет до 1 октября 2018 года, когда наступает срок извещения о продлении действия этого Договора на следующий десятилетний срок.

Константин ЗАТУЛИН,
депутат Государственной Думы I, IV, V, VII созывов,
председатель Комиссии Государственной Думы
по Черноморскому флоту в 1995 году.

Российский вектор в крымской истории

Подробности

Опубликовано 19.11.2017 21:37

Очередная годовщина присоединения Крыма к России — это не только славная дата в истории нашего Отечества, но и подходящий повод обратиться к острым вопросам, волнующим русское население полуострова.

Среди множества проблем, которые стоят сегодня перед русскими Крыма, одной из важнейших является сохранение национальной и культурной идентичности, своего этнического своеобразия, т. е. тех уникальных особенностей, которыми обогатился характер русских людей, прошедших социо-культурную переработку на протяжении более двухсот лет в уникальных условиях Крымского полуострова.

Одним из способов преодоления кризиса идентичности является обращение к истокам, к той «русской идее», которую в явном и неявном виде воплотил в своей тысячелетней истории русский народ.

В отличие от «больших» и «малых» национализмов «русская идея» — это идея государственная, державная, не имеющая этнического оттенка«. Во многом благодаря именно этой идее и основанной на ней традиционной русской ментальности, а также присущей православной культуре веротерпимости возникло и продолжает существовать крупнейшее в мире государство. После развала СССР площадь его существенно уменьшилась, однако в сознании многих, особенно живущих в постсоветских республиках миллионов русских, оно до сих пор воспринимается как единое целое, как общее наследие, приобретенное ратным и мирным трудом наших предков. Поэтому пока русские сохраняют свою идентичность, будет справедливо высказывание Н. Я. Данилевского, утверждавшего, что «национальная территория не отчуждаема, и никакие договоры не могут освятить в сознании народа такого отчуждения, пока отчужденная часть не потеряет своего национального характера».

Русские пока еще цементируют в единое целое ту огромную континентальную массу, которую евразийцы определяли как «месторазвитие» (родину) русского народа. Это прекрасно понимают этнократические элиты, стоящие у власти в государствах СНГ. Именно поэтому русские являются наиболее дискриминируемой частью населения постсоветских республик, за исключением Белоруссии. И именно поэтому мы — крымчане, выступая против национального угнетения, будем отмечать как праздник день присоединения Крыма к России, будем напоминать об этом историческом факте, факте бесспорном, не опровергаемом никакими «новейшими» изысканиями националистической историографии. В осмыслении этого факта раскрываются те глубинные связи между «благословенной землей Тавриды» и Россией, связи, объединяющие в тугой и неразрывный узел судьбы Крыма и Москвы.

Кризис национальной идентичности — явление общее для постсоветского пространства; в Крыму же он осложняется тем, что, составляя подавляющее большинство населения полуострова, русские стали тем объектом, относительно которого происходит национальное самоутверждение большого «государствообразующего» этноса и малого «коренного» народа. В основе самоутверждения и первых, и вторых лежат оголтелая русофобия, мифологизация собственного прошлого, отрицание какой-либо позитивной роли российского и советского периодов истории Украины и Крыма. Для подтверждения этого тезиса достаточно ознакомиться с содержанием статей в этнической прессе полуострова.

Однако куда большую опасность, чем безграмотные статьи в малотиражных изданиях, представляют главы школьных учебников по истории, в которых образ России и русских трактуется преимущественно негативно. Россия предстает в них как «империя зла», главный враг украинской государственности и душитель украинской культуры, а русские изображаются агрессивными варварами. Естественно, что в подобном контексте российский период истории украинской территории подается как эпоха колониального угнетения, а присоединение Крыма к России трактуется как акт территориального захвата, вытекающий из агрессивной сущности российского экспансионизма.

Вступать в полемику с представителями националистической историографии традиционно игнорирующими технику научного исторического исследования, которые обретают «вдохновение» в иррациональных источниках обветшалых идеологических догм, не имеет смысла. И мы не будем этого делать. Хотелось бы остановиться только на ряде положений, имеющих принципиальное значение. Первое касается пресловутой российской экспансии, так называемого «русского империализма». Второе — причин, обусловивших включение Крыма в состав Российской империи и его места в новейшей истории России.

Понятие государства неразрывно связано с территорией. Российскому государству в ходе своей тысячелетней истории удалось распространить свою власть на 1/6 часть земной суши. Естественно, что это достижение явилось результатом территориальной экспансии русского народа. «Корифеи русской историографии (С. М. Соловьев, В. О. Ключевский, П. Н. Милюков и др.) справедливо считали территориальную экспансию ключевой проблемой российской истории».

В современной науке вопросами экспансии занимается геополитика. Именно экспансия составляет предмет ее исследования — экспансия пространственная, политическая, военная, экономическая, культурная, а в последнее время и информационная. Основой геополитического знания являются учение о роли пространственно-географических факторов в истории и органическая теория государства. С позиций геополитики процесс территориальной экспансии российского государства является одной из лучших иллюстраций к ее теоретическим положениям. Это достаточно ясно понимал уже Г. В. Вернадский, писавший, что фундаментальная необходимость русской экспансии «кроется глубоко в истории, ее нелегко свести в какой-то параграф. Это совсем не „империализм" и не проявление мелких политических честолюбий российских государственных деятелей. В конечном счете, может быть, это необоримая логика географии, которая лежит в основе всей истории».

Вполне объяснимо, что подобные аргументы не воспринимались представителями марксисткой историографии и всеми другими «географическими нигилистами». Однако факты истории свидетельствуют, что все великие государства созидались путем экспансии, путем империализма. «Путь империализма — необходимый и вполне законный путь великих государств», утверждал Н. Устрялов (6). Естественно, что можно не разделять эту точку зрения, отказывать ей в праве на существование в современной науке, но тогда, обращаясь к событиям сегодняшнего, было бы логично отрицать и американские танки на улицах Багдада.

Природа российской экспансии имеет объективный характер. Этот процесс вовсе не уникален в мировой истории, его своеобразие заключается преимущественно в характере осваиваемой территории. «История, — утверждал Г. В. Вернадский, — не дает более наглядного примера влияния географии на культуру, чем историческое развитие русского народа». Здесь стоило бы добавить — и американского народа.

В XIX веке американским историком Ф. Дж. Тернером была разработана концепция о влиянии подвижной границы страны на ее развитие. Сходство между колонизационными процессами в США и России давно подмечено учеными. Основное отличие между ними состоит в том, что «в России, в отличие от США, где колонизация изначально имела экономическое назначение, новая территория сперва завоевывалась по стратегическим соображениям и только после прекращения военных действий начиналось ее экономическое освоение» (4, с.51). Поэтому-то экономическое освоение присоединяемых к России территорий происходило более медленными темпами, чем в США, и требовало больших усилий со стороны государства. Кроме того, российскому государству пришлось прикладывать поистине титанические усилия на протяжении столетий для сдерживания европейского «дранг нах Остен», на что у Российской Федерации сегодня пока не хватает ил.

По мнению известного военного аналитика Л. Г. Ивашова, с момента образования русского государства определяются лучи его геополитических интересов. Причем вектор экспансии и территориальной интеграции по оси Север-Юг формируется первым из них, «что было обусловлено самим фактором образования Русского государства на торговом пути «из варяг в греки».

От эпохи полулегендарных походов в VIII веке древних руссов в Крым начинается отсчет растянувшегося практически на тысячелетие процесса утверждения России на берегах Черного моря. Здесь хотелось бы особенно подчеркнуть, что при всей важности геополитической аргументации, с позиций которой не составляет особого труда доказать необратимость этого движения, обоснование присоединения Крыма к России не сводимо исключительно только к аргументам геостратегической и геоэкономической выгоды. На протяжении столетий между древней землей Тавриды и растущим московским государством сформировалось неисчислимое множество связей, большинство из которых находится за пределами рационального осмысления.

Прослеживая истоки этих связей, отмечаешь, что они завязываются уже на заре русской государственности и сразу же приобретают фундаментальный характер. Чтобы доказать это, достаточно привести всего лишь один аргумент, способный перевесить все доводы против русского присутствия в Крыму. Таврида — колыбель русского православия. Здесь, на древней земле Херсонеса, принял крещение Святой Владимир. Отсюда началось распространение православной веры на Руси. Той Веры, которая наложила неизгладимый мистический отпечаток на всю ее историю; Веры, сформировавшей «загадочную русскую душу», тайна которой по-прежнему остается недоступной чужакам. Поэтому, обращаясь к современности, с горечью приходится констатировать, что Россия, отказавшись от Крыма, утратила вместе с ним не сомнительный «рай для курортников», а духовный исток своего национального бытия.

Не только в вере, но и в государственной символике «Третьего Рима» отмечается крымский след. В XV веке двуглавый орел, «оттолкнувшись» от разоренного турками Мангупа, «перелетел» из Царьграда в Москву, где правил Иван III. Великий князь Московский был женат на Софье Палеолог — племяннице последнего византийского императора, брак с которой устроили при помощи выходцев из крымских итальянских колоний (3, с.86). В 1475 году Иван III сватал своего сына за дочь владетеля Феодоро — кровного родственника двух императорских домов — константинопольского и трапезундского. И с 1494 года византийский двуглавый орел утвердился на гербе России.

Новейшие исследования показывают также, что и московский герб может иметь крымские истоки. Скульптурная икона Святого Георгия Победоносца, украшавшая главные — Фроловские (ныне Спасские) ворота Московского кремля, по внешнему виду и технике изготовления была практически идентична беломраморным иконам, укрепленным на стене предвратного храма Мангупа и «воротах Всадника» Кафы (Атлы-капу). Искусство, с которым были выполнены эти иконы, очевидец описывал как «удивительное волшебство». Несомненно также и то, что приглашению итальянских мастеров для строительства московского Кремля, способствовали тесные торговые и политические связи, сложившиеся в период правления Ивана III, с черноморскими генуэзскими колониями.

После распада Золотой Орды и захвата турками в 1453 году Константинополя существовал небольшой исторический промежуток во второй половине XV века, когда Москва и недавно возникшее Крымское ханство находились в дружественных, союзных отношениях. Но со смертью Ивана III и Менгли-Гирея, начинается трехвековой период соперничества и борьбы Москвы и Крыма. После покорения набиравшей силу Москвой Казанского и Астраханского ханств, единственной по настоящему смертельной опасностью для национального существования России со стороны степного мира оставалась угроза, исходящая из Крыма. Достаточно вспомнить жуткое нашествие 1571 года, когда крымцы во главе с ханом Девлет Гиреем захватили и подожгли предместья Москвы. По свидетельствам иностранцев, возможно и преувеличенным, в огне погибло 800 тысяч человек, и еще до 150 тысяч было уведено в плен для продажи в рабство.

Начиная с XVI века, Крымское ханство становится крупнейшим поставщиком рабов. Понятие «крымская неволя» глубоко укореняется в народном русском сознании, становится одним из его архетипов. Стоявшая за спиной Крымского ханства Османская империя всячески поощряла захват пленников и работорговлю, ставшую главным источником существования для крымских татар, как бы сегодня ни пытались изобразить их кроткими земледельцами. Чтобы представить себе масштабы этого постыдного промысла, ставшего подлинным бедствием для славянского населения Восточной Европы и народов Северного Кавказа, достаточно сравнить следующие цифры. За 350 лет работорговли из Африки было доставлено в Америку около 12 миллионов рабов и до 100 миллионов погибло на пути в Новый Свет; а за 350 лет работорговли через маленький Крым, по данным выдающегося русского историка и славяноведа В. И. Ламанского, прошло от 3 до 5 миллионов невольников!

Секретарь польского короля Сигизмунда II Михалон Литвин, посетивший Крымский полуостров в первой половине XVI века, сообщал, что все имущество татар составляли «обильно плодящийся скот» и рабы, причем «у них не столько скота, сколько невольников», которых они поставляют «в другие земли». Не случайно, видя бесконечные потоки пленников, направлявшиеся в Таврику, один иудей, «стоящий во главе таможни» на Перекопе, спрашивал у Литвина: «...все так же ли наши земли изобилуют людьми или нет и откуда здесь такое множество смертных?». Увидев же крупнейший невольничий рынок Крыма — Кафу, он восклицает, что «это не город, а поглотитель крови нашей».

Миллионы русских, украинцев, поляков, валахов, черкес, проданные в рабство, рассеялись на огромных пространствах — от Алжира до Индии, и только ничтожное их меньшинство, пройдя немыслимые испытания, возвращалось к родному очагу. Думается, что давно уже пришла пора поставить на крымской земле памятник жертвам работорговли — одного из самых постыдных занятий в истории человечества. Прецедент имеется. Руководители так называемых «цивилизованных стран», граждане которых промышляли в прошлом работорговлей, принесли публичные извинения народам Африки. Дождемся ли мы подобных извинений, неизвестно. Пока же в адрес России и русских звучат привычные обвинения в «международном бандитизме» Екатерины II, присоединившей Крым к России (10, с.159) и избавившей таким образом своих подданных от сомнительной «привилегии» быть проданными, подобно скоту, в турецкую неволю.

У современных народов Западной Африки существует поверье, что память о работорговле исчезнет тогда, когда кора огромных деревьев, стоящих на побережье, поглотит опоясывающие их цепи и кольца, к которым приковывали рабов в ожидании невольничьего корабля. Пока же еще до этого далеко. Наверное, и у русских память не короче, чем у африканцев, поэтому пора им перестать каяться в «преступной» политике завоевания Крымского полуострова. Тем более что во многом эта политика была вынужденной и являлась ответом на турецкую экспансию XVI-XVII веков.

Фронт борьбы против Турции протянулся в то время от Гибралтара до Волги. Османская империя рассматривалась тогда как общий враг и государств Европы, и крепнувшей в сражениях Московской Руси, заявившей права на золотоордынское наследство, включавшее в себя не только Казанское и Астраханское ханства, но и земли Северного Причерноморья. На те же территории, а иногда даже и на московский престол, претендовали крымские ханы. Если бы не Турция, которая «была единственным скупщиком захваченных татарами пленных и награбленного имущества», то еще в XVI или, по крайней мере, в XVII веке Россия и Речь Посполитая, поодиночке или объединившись, смогли бы покончить с постоянно досаждавшим им Крымским ханством. Однако история распорядилась иначе.

Завоевание южнорусских степей Россией затянулось до конца XVIII столетия. «Спокон века, еще со времени Святослава, — писал Н. Я. Данилевский, — боролись за них с ордами кочевников сначала русские князья, потом русские казацкие общины и русские цари. Зачем же и с какого права занесло сюда турецкую власть, покровительствовавшую хищническим набегам? То же должно сказать и о Крымском полуострове, хотя и не принадлежавшем исстари к России, но послужившем убежищем не только ее непримиримым врагам, но врагам всякой гражданственности, которые делали из него набеги при всяком удобном случае, пожигали в огне и посекали мечом южные русские области до самой Москвы. Можно, пожалуй, согласиться, что здесь было завоевано государство, лишена своей самостоятельности народность; но какое государство и какая народность? Если я назвал всякое вообще завоевание национальным убийством, то в этом случае это было такое убийство, которое допускается и божескими, и человеческими законами, — убийство, совершенное в состоянии необходимой обороны и вместе в виде справедливой казни». Как бы непривычно жестко ни звучало высказывание выдающегося отечественного мыслителя — это высказывание умственно свободного человека, свободного от «лучших традиций либеральной русской интеллигенции», никогда не признававшей для своего народа прав на самобытное существование и национальный взгляд на историю.

Овладение Крымским полуостровом стало одной из важнейших внешнеполитических задач Российской империи на протяжении всего XVIII столетия. Россия и состоялась собственно как империя в борьбе за обладание Крымом и Черным морем. Судьба Северного Причерноморья была решена не столько на полях сражений, сколько на полях и огородах крестьян-переселенцев, упорно наступавших на Дикое поле, отделявшее Крымское ханство от оборонительных линий российского государства. Именно поэтому вторжения в Крым армий русских генералов Миниха и Ласси в 1737 — 1738 годах единственным своим итогом имели опустошение полуострова. Разрыв между освоенной к тому времени русскими территорией Дикого поля и оккупированными в ходе этих военных экспедиций землями был еще слишком велик, чтобы их можно было включить в состав Российской империи. Только после того, как на вновь освоенных пространствах был подготовлен необходимый плацдарм, включение Крыма в состав российских владений стало практически возможным.

Понимание стратегической цели русской колонизации имелось и у правителей Крымского ханства, и у европейских противников России. Не случайно последний поход крымских татар под руководством хана Крым-Гирея в 1768 году был направлен на так называемую Новую Сербию — область близ Елисаветграда (Кировограда), отвоеванную переселенцами у степи в середине XVIII столетия.

Та видимая легкость, с которой армия В. М. Долгорукова в 1771 году овладела Крымским полуостровом, была подготовлена тремя веками тяжелой борьбы, в ходе которой русские оборонительные рубежи от Оки продвинулись к низовьям Днепра и Дона. Не завоевание Крыма открыло путь к колонизации Северного Причерноморья. К этому времени она уже фактически началась. Успехи русского оружия только позволили преодолеть вооруженное сопротивление со стороны Турции и Крымского ханства, направленное на то, чтобы остановить этот процесс.

Присоединение Крыма к России несколько опередило приближение к нему колонизационной волны с севера. Но уже в первой половине XIX века она захлестнула полуостров. Так, городское население территорий, составлявших Таврическую губернию, с 1795 по 1850 годы выросло в десять раз, а все население с 1811 года до середины столетия увеличилось более чем в шесть раз. Темпы освоения земель Новороссии (в том числе и Крыма), превосходили аналогичные и одновременные с ними темпы колонизации американского Запада. При этом в отличие от судьбы индейских племен, частью уничтоженных полностью, частью загнанных в резервации, в ходе новороссийской колонизации ни один из причерноморских этносов не исчез. Этническая карта Северного Причерноморья, наоборот, даже пополнилась за счет колонистов — выходцев из различных стран Европы.

С первых же лет включения Крыма в состав России начинается его интенсивное культурное освоение. Если Петр I, прорубив «окно в Европу», вывел Россию «к передовой границе социально-исторического и технического развития континента», то Екатерина II, «распахнув дверь» в Черное море, открыла России «вход в древнейшее лоно Европы, в ее внутренние, утробные воды, на берегах которых зачиналась античная цивилизация». Таврида стала духовной «пуповиной», соединившей Россию с европейской прародиной, сделала ее обладательницей собственных памятников классической древности, которых так не хватало «Третьему Риму» для самоутверждения как империи.

Не было во всей России ни одного сколько-нибудь значительного писателя или поэта, не побывавшего в Крыму или не посвятившего ему хотя бы несколько строк (от Пушкина с его восторженным «Волшебный край, очей отрада», до горестного «Здесь обрывается Россия над морем Черным и чужим» Мандельштама. Крымская тема органично и глубоко вошла в ткань русской культуры, русская культура накрепко запечатлелась в современном облике Крыма. «А оригинальный русский сплав всех известных стилей архитектуры, градостроительства, паркостроения с бессмертной красотой приморья и Главной гряды Крымских гор вызвали к жизни уникальный „ансамбль искусств" Южного берега Крыма. И вот создание этого антропогенного ландшафта и является главным вкладом России в формирование облика нашего полуострова».

Особенно хотелось бы подчеркнуть какую-то мистическую связь Крыма с судьбой правителей России, начиная со смерти Александра I и до форосского «заключения» М. Горбачева, когда практически каждое судьбоносное для России событие имело прямую или опосредованную связь с Крымом. Например, причиной смерти Александра I стала простуда, полученная им во время поездки по Южному Берегу, после чего московский митрополит Филарет проклял Крымские горы. Брат Александра — император Николай I, удрученный неудачами в ходе Крымской войны, то ли покончил жизнь самоубийством, то ли, тяжело заболев, осознанно выбрал смерть, а не выздоровление.

Что же касается собственно Крымской войны, то она занимает место среди крупнейших и наиболее драматичных конфликтов в мировой истории. По сути, она была войной цивилизационной. Вся Европа объединилась против России, которой было отказано в праве войти на равных в «семью европейских народов». Героическая оборона Севастополя в годы Крымской войны принесла ему имя «города русской славы».

Крымская война совсем не случайно отделена практически равными хронологическими отрезками от Великой Французской и Великой Октябрьской революций. Главным итогом поражения победоносной империи стал слом царистского самосознания русского народа, что является самой характерной чертой завершающего периода российской имперской истории. Еще накануне войны, по меткому замечанию П. А. Валуева, Россия представляла собой «гладкое поле, где воля правительства не встречает преград». Она была надеждой и оплотом всех европейских реакционных сил.

Сидя в оренбургской глуши, мудрый ученый-востоковед В. В. Григорьев делился своими заветными мыслями с одним из корреспондентов: «Крымская война будет иметь своего двойника в Империи. Дай Бог только, чтобы роль французов и англичан досталась в этой компании народу, а роль России — помеществу». Что и случилось. Прошло не так уж много времени, и Россия стала центром мировой революции...

Что же касается революции русской, то Крымскому полуострову пришлось пережить одни из самых драматических страниц кровавой междоусобицы гражданской войны. Оставаясь «последним оплотом Российской империи», Крым в холодном декабре 1920 года превратился во «всероссийское кладбище», над которым не заходило «Солнце мертвых». Символично, что уходящая Россия отправилась к чужим берегам от священных стен Херсонеса-Корсуня, оставляя купель Святого Владимира во власти красных безбожников.

Новая Россия строила свой новый мир как бы с чистого листа. Революция освободила огромную энергию, копившуюся на протяжении столетий в народной толще. Ее преобразующая сила за 70 лет советской власти коренным образом изменила облик полуострова.

В годы Великой Отечественной войны Крым не раз был в центре событий, оказавших влияние на судьбу России и мира. Сегодня не часто вспоминают, что решение Гитлера в конце лета 1941 года повернуть свои наступающие армии с московского направления на Украину и Крым во многом предопределило исход войны. 21 августа он издал приказ, в первом пункте которого говорилось: «Важнейшей целью до наступления зимы считать не захват Москвы, а захват Крыма...» (16, с.273; 17, с227-228). В результате немецкие войска потеряли реальную возможность овладеть столицей СССР. После войны гитлеровские генералы назовут это решение фюрера роковым, предопределившим поражение Германии во Второй мировой войне.

Героическая оборона Севастополя, трагедия Крымского фронта, Аджимушкай, штурм Сапун-горы навсегда останутся в анналах русской военной истории. Так же, как Крымская конференция 1945 года — в истории мировой дипломатии. Решения конференции в Ялте способствовали обретению Советским Союзом статуса сверхдержавы. Под сенью этого статуса, Крым переживает свой «золотой век», становится подлинной всесоюзной здравницей, местом массового паломничества миллионов нетребовательных советских отдыхающих.

После выселения из Крыма в 1941 году немцев и в 1944 году татар, армян, греков и болгар, он становится типичной русской провинцией. Передача полуострова в состав Украины практически не отразилась на образе жизни крымчан. Ситуация изменилась с началом перестройки, когда сквозь трещины фальшивой позолоты проступили пугающие очертания нового мирового порядка. Крым пришел в движение, охватившее самые широкие народные массы. Возможность развала единого государства потребовала быстрого принятия каких-либо политических решений. В Крымской области прошел первый в СССР референдум, в результате которого она повысила свой статус до автономии, и получила право участвовать в подписании нового союзного договора. Право, так и оставшееся не реализованным.

После образования независимой Украины и особенно форсированной украинизации в последние годы многие крымчане ощутили угрозу потери своей национальной идентичности, разрыва духовной связи с большим Отечеством — Россией. Выборы 1994 завершились триумфальной победой кандидатов от блока «Россия». Однако, как утверждал классик, главное — не прийти к власти, а удержать ее. Этого пророссийским силам тогда сделать не удалось. Эпоха «бури и натиска» отошла в прошлое. Задача ближайшего времени — объединить все позитивное, что имеется в русском движении, и, опираясь на поддержку России, которую она оказывает соотечественникам, сосредоточить усилия на сохранении русской самобытности Крыма.

Наиболее приемлемый путь для этого видится в развитии регионального самосознания русского населения полуострова, в его своеобразном ментальном «закреплении» на древней земле Тавриды. Эта задача вполне решаема, особенно учитывая тот факт, что более половины русских крымчан родилось и выросло в Крыму, поэтому для них он является Родиной в подлинном смысле этого слова, а, следовательно, и месторазвитием русской культуры. Социологические исследования фиксируют в последние годы феномен русско-крымской идентичности. С каждым годом число тех, кто называет себя крымскими русскими, возрастает. Это свидетельствует о том, что спустя двести двадцать пять лет после присоединения Крыма к России, русская культура настолько укоренилась на крымской земле, включив ее в свой генетический код, что началась ее пространственная самоорганизация, подтверждением чему и является крымско-русская идентичность.

Сергей КИСЕЛЁВ
Дата публикации: 23.04.2008
Интернет-издание «Крымское Эхо»

К грядущему столетию Русского Исхода

Подробности

Опубликовано 17.11.2017 10:15

Российское кино в последнее время часто повествует об успехах и победах — трагическая сторона истории обычно бывает не столь обнажена. Наверное, не случайно сценарии популярных кинокартин о великом хоккеисте Харламове и первом космонавте Гагарине обходят стороной факт гибели обоих героев.

Одно из немногих исключений исторического жанра — фильм Никиты Михалкова «Солнечный удар»: он завершается подлинной трагедией — гибелью сотен белых офицеров, сдавшихся в плен по призыву Фрунзе, но, вопреки обещаниям красного военачальника, убитых чекистами. Лишали жизни в реальности не совсем так, как показал Михалков — но это не отменяет сурового факта отсутствия милосердия в отношении тех, кто сдался в плен, — их не пощадили, а безжалостно уничтожили. Другим повезло немногим больше — они лишились своей Родины, немало было и тех, кто оказался в унижающей человеческое достоинство нищете и разрушающей облик ностальгии.

О тех, кому удалось спастись, отправившись вместе с остатками Белой армии в лагеря Галлиполи, писал в «Беге» Михаил Булгаков. Судьба этих людей сложилась по-разному, но с неизбежностью драматически. Здание России также получило трещину — ведь страна потеряла тысячи своих лучших сынов и дочерей.

Севастополь — город федерального значения, отдельный субъект Федерации, и он претендует стать центром российского военно-исторического и патриотического туризма. На территории одной тысячи квадратных километров сконцентрирована память чуть ли не обо всех эпохах российской государственности: здесь легендарная купель — Херсонес, здесь — храмы святого Владимира (один — на месте купели, другой — усыпальница адмиралов), на этой территории — самое большое воинское захоронение XIX века, относящееся к эпохе Крымской войны, и здесь же — памятные места второй обороны Севастополя, в частности, музей 35-ой батареи.

Все это такие места, знакомство с которыми должно формировать национальную идентичность российского человека, предоставляя ему возможность полноценного погружения в атмосферу отеческой истории и культуры. Понятно, что русский человек не сможет называть себя русским, если не будет иметь представления о том, как пришло на Русь Слово Христово, или какой ценой была обеспечена общенародная победа — в первую очередь во время Великой войны 1941-45 годов. Не менее важным элементом национального самосознания может считаться и память о Крымской войне, — в которой Россия единственный раз за всю свою историю столкнулась в одиночку с цивилизационным ядром мира — с союзом держав — Английской, Французской и Османской империями, Сардинским королевством, германской и швейцарской бригадами, при недоброжелательном к России нейтралитете некогда союзной Австрии.

Эта война стала важнейшим уроком для российской геостратегии и дипломатии — подобной изоляции наша страна впоследствии всегда стремилась избежать, и пока ей это удавалось, и дай Бог, удастся и сегодня (чего добиться будет весьма и весьма непросто).

Однако среди событий, совершившихся на черноморском побережье, есть и такое, которое и по сей день не несет понятного нравоучительного смысла, исторический урок которого от большинства россиян пока сокрыт. Это кровопролитная Гражданская война и ее трагическая развязка — Русский Исход конца 1920 года.

***

Скоро исполнится столетие с момента этого Исхода. Но ответов на многие вопросы так и нет. Каково наше отношение к этой исторической дате? Не является ли российское общество по прежнему расколотым в своей оценке революции 1917 года, гражданской войны, красного большевизма, белого сопротивления и взаимного террора? Является ли эта рана затянувшейся или ноющей? Почему нужно возвращаться к этим скорбным событиям и вновь и вновь их переживать?

Министерство культуры РФ выступило с предложением сделать 1917 год — годом национального примирения, и это правильный посыл. Нам следует завершить гражданскую войну в своих сердцах, смирить ярость, почтить память всех ее участников — как победителей, так и проигравших. И больше того — нам важно не допустить новой гражданской войны, а лучшее лекарство от рецидива — это осмысление и уважительное обсуждение истоков русской смуты и русского проекта развития. Развития, обостряющего все противоречия. Но также того самого развития, без которого невозможно России отстоять свою идентичность и вернуться в клуб сильнейших с собственной повесткой и задачами, далеко превосходящими границы этноса и государства.

Проигравшая сторона, конечно, заслуживает особого поминовения, и именно в Севастополе — ключевом городе Исхода (наряду с Феодосией, Керчью, Новороссийском), где к столетию события задумано создать музей и мемориал, посвященные памяти Русского исхода. Речь идет об истории эвакуации белого воинства в 1920 году, о событиях, развернувшихся в Стамбуле, галлиполийском лагере, Бизерте и других драматических событиях, вызванных странствиями русских офицеров и их семей по Европе. Организуя память потомков, важно будет не забыть рассказать и о вынужденном отъезде вдовствующей императрицы Марии Федоровны (матери последнего императора Николая II) вместе с семьей великого князя Александра Михайловича и младшей дочерью Ольгой из Ялты в Великобританию.

Память о таком Русском Исходе его противоречивости и последствиях должна быть собрана и донесена до нынешних и будущих россиян.

Однако сохранение памяти о белой эмиграции должно быть внутренне связано с основной задачей — примирения всех сторон гражданской войны: все-таки многие наши деды и прадеды, в том числе и те, кто воевал и погиб в Великую войну, в гражданскую сражались в рядах Красной армии и так или иначе поддерживали новую революционную власть. Сегодня в канун приближения столетия русской революции нам нужен зримый символ национального примирения, подобный тому, что соорудил Франко в 1959 году, когда он рядом с Мадридом создал знаменитый мемориал Долины павших.

Испанские социалисты сегодня пытаются лишить этот мемориал своего исторического значения, считая его памятником исключительно убитых франкистов. Эта борьба с монументом означает, что по существу гражданская война в Испании, а на самом деле и в Европе — между католицизмом и секуляризмом — не пришла еще к своему завершению: хотя она ведется пока мирными средствами, но оттого остается не менее напряженной. Компромисс, конечно, удерживается, однако, он сдвигается все больше в сторону тех, для кого победа Франко в 1939 означала реванш авторитарного консерватизма. Но компромисс не равен согласию. А примирение не равно равнодушию.

В России ситуация другая. Мы можем, и мы должны все сделать, чтобы пережить реальное покаяние интеллектуалов и достичь национального согласия между потомками красных и потомками белых. Разумеется, это согласие не должно ограничиваться только общим поминовением павших и взаимным покаянием за террор. Нам еще важно добиться определенного исторического усилия, когда «исколотая память» и души, ищущие понимания, смогут стать восстановленными, исцеленными.

Севастополь — вернувшийся в Россию, но не признанный Западом именно в качестве российского города, пожалуй, лучшее место для того, чтобы явить восстановленное единство российской цивилизации сто лет спустя после самого страшного из ее расколов.

И потому стоило России откликнуться на призыв восставших горожан (а в Севастополе он был наиболее чистым и ясным по своему звучанию), чтобы, вернувшись на «брега Тавриды», распознать смыслы совместного существования, и начать историческую работу по исцелению всего тела русского народа.

***

Свой вклад в означенное общерусское дело вносит Севастополь. Так нынешний глава законодательного собрания города Алексей Чалый — оставшийся в памяти россиян «народным мэром», и люди, сплотившиеся вокруг него, начали подготовку к проведению конкурса на разработку Концепции реновации важнейшей для города территории от Артиллерийской до Карантинной бухт, с включением в планировочный и архитектурный проект мыса Хрустального и Александровского, 9 и 10 батарей Второй обороны, большого мола, территорий бывших военных заводов, залива Карантинной бухты, 6 и 7 бастионов Первой обороны.

Главная идея проекта состоит в том, чтобы превратить эту территорию в общественное пространство города, обеспечить на всем ее протяжении удобный выход к морю, за счет смелых архитектурных решений сформировать морской фасад, разбить новый просторный Приморский парк и тем самым передать возделанную и окультуренную землю горожанам. Предполагается, что такой парк может быть оформлен как еще один Приморский бульвар, что позволит творчески развить идею знаменитого Примбуля, заложенного в XIX веке по проекту инженера и ученого Бертье-Делагарда, потомка французской династии, отдавшей свои таланты России. Далее за счет канатной дороги можно связать обрыв залива Карантинной бухты и высоты Херсонеса. Все это для того, чтобы изыскать возможность пешеходной и парковой связности важнейших общественных пространств центра города от Исторического бульвара и Панорамы до парка «дерзкой, злой и веселой» Анны Ахматовой, включая левый борт Южной бухты, сквер Екатерины, Матросский бульвар, площадь Нахимова, Графскую пристань, Примбуль, Артбухту, Сенявинский сквер, мыс Хрустальный, Карантинную бухту, святыни некрополя и Херсонеса.

На этом отрезке гераклейской суши просто необходимо заложить бульвар или сквер Русского примирения, который осмысленно приурочить к столетию начала братоубийственной гражданской войны. Здесь же важно создать современный музей Русского исхода (это место последнее, мимо которого проследовали навсегда уходящие корабли) и возвести мемориал памяти жертв Гражданской войны. Проект здания музея и мемориала необходимо отобрать в рамках международного конкурса, в котором могли бы принять участие любые творческие коллективы России и мира для которых судьба русского человека не пустой звук. Конечно, для создания такого музея-мемориала необходим попечительский совет, состоящий в том числе из деятелей культуры, способных возвыситься над логикой противостояния Гражданской войны, кто своим творчеством уже достиг определенного уровня осмысления, произошедшего в эти страшные годы.

Среди них, пожалуй, могли быть такие люди (при условии их согласия, конечно): режиссер Глеб Панфилов, создатель знаменитого фильма «В огне брода нет» и сериала «Романовы. Венценосная семья», писатель Михаил Кураев, который сейчас работает над сценарием сериала «Красное колесо» по эпопее Александра Солженицына, известный отечественный писатель-фантаст Вячеслав Рыбаков, создавший утопию «Гравилет „Цесаревич"» о некоем воображаемом будущем, в котором достигают примирения идеалы коммунизма и православная монархия, светлейший князь Георгий Александрович Юрьевский, правнук Александра II, подписавший письмо русской эмиграции в защиту России, философ «развития и покаяния» Олег Генисаретский, и многие другие.

В ядре современного музея будут созданы исследовательские лаборатории и развернуты кафедры ведущих вузов, исследующих историческую ткань ХХ века, кропотливо описывающих механизмы вражды и пути исторического примирения. В городе русской славы готовы создавать специфические исследовательские и образовательные программы команды черноморского филиала МГУ и гуманитарного института Севастопольского государственного университета.

Нам сегодня как никогда нужны ответы на ключевой вопрос: что привело нас к гражданской войне? — Активность враждебных России держав, поспешность или, напротив, половинчатость социальных и политических реформ, грубые ошибки властей и их внутренняя нерешительность, низкий уровень политической культуры общества, слабость политических институтов? Наверное, все эти аспекты равным образом следует учитывать при обсуждении проблемы истоков российской смуты, ведь не дай Бог, если что-то подобное произойдет вновь. Поэтому в городе федерального значения Севастополе так важно создать исследовательский центр по изучению гражданской войны и смуты как особого феномена русской жизни и тем самым раскрыть идею Севастополя как города «федерального смысла».

Очень важно — обеспечить вовлечение молодежи в работу такого центра, как это в значительной степени осуществлено в музее «35-ой батареи», где молодые люди изучают славную и одновременно трагическую историю места и работают гидами музея на добровольных началах.

Такой исследовательский центр и музей могут стать местом единения лучших умов страны и всего русского зарубежья для усилий по освоению нашего прошлого и преодоления раскола в его восприятии. Нам нужно будет понять и правду большевизма, и боль русского белого сопротивления, понять идеи развития и справедливости — за которые поднялись красные и идеи порядка и преемственности — за которые гибли белые. Изучить, понять, простить, да так, чтобы вслед за наиболее известным жителем Коктебеля и современником смуты Максимилианом Волошиным, мы могли в сердце своем воскликнуть: «И всеми силами своими / Молюсь за тех и за других».

***

Если такой проект будет принят на федеральном уровне, нужно четко определить даты отчета и проведения торжеств. По-видимому, главная дата здесь — это ноябрь 2020 года — столетняя годовщина Русского Исхода. Но начинать проект следует, конечно, раньше, с 2017 года, когда российское общество будет обсуждать помимо прочих сюжетов тему исторического примирения и тех основ и ценностей российской цивилизации и культуры, которые сделают это примирение осуществимым.

Нам предстоит большая и интересная работа, но, когда она будет реализована, мы все в ноябре двадцатого года окажемся в Севастополе на новом Приморском бульваре, рядом с монументом памяти Русского исхода, лицом к ветру, приходящему с Севера, в месте и времени куда будут приглашены потомки участников Исхода со всего мира и люди, помнящие слово о блаженстве миротворцев.

Сергей Градировский, Борис Межуев
(По материалам Интернета)